Его жизнь, как остросюжетная театральная постановка, режиссером которой выступил он сам. Александр Мурзов родился в 1925 году в деревне Дроздово Юрьев-Польского района, в простой крестьянской семье. Он был старшим ребенком и уже с детства не понаслышке знал, что такое голод, холод, нищета. Родители работали от зари до зари. Но чтобы свести концы с концами, семья перебралась в Кольчугино.
Отец устроился на завод, в цех №8 электриком, мать присматривала за детьми, коих на тот момент было уже четверо. Но средств все равно не хватало, и семейство в 1937 году перебралось в деревню Жерославское. Пока отец работал на заводе, мать трудилась в колхозе и на своем участке, а наличие скотины позволяло жить чуть легче, чем в городе.
Как и большинство детей тех времен, Александр старался помочь родителям. Найти работу не удавалось, так что выбор был не велик: либо просить милостыню, либо грабить. Отсутствие возможности заработать на жизнь и инстинкт самосохранения оказались сильнее морали. Храбрый и задиристый, воровать Сашка научился быстрее, чем письму и грамоте. Он собрал банду, и малолетняя шантрапа, возглавляемая дерзким «Саахонькой», какое-то время не давала спокойно спать населению и сотрудникам милиции. Грабили на улицах, забирая еду, одежду, незначительные суммы денег. Неудивительно, что в 15 лет Сашка Мурзов оказался за решеткой.
Это случилось за год до Великой Отечественной войны. На суд, который состоялся в здании на улице 3 Интернационала, его мать пришла вместе с младшими сыновьями – Сергеем и Анатолием. Из Жерославского они добирались пешком в одних ботинках на двоих, чтобы выслушать приговор суда. Александру дали 9 лет.
Смена его жизненных приоритетов произошла за колючей проволокой, откуда он мечтал выйти, как можно скорее. Война предоставила ему такой шанс. В 1942 году, прибавив себе год, не без чьей-то помощи семнадцатилетним он был направлен в артиллерийское училище, где прошел курсы наводчика-корректировщика. В горниле войны навсегда сгорела его блатная «накипь»: из вчерашнего бандита он стал высококлассным разведчиком-наводчиком, главной задачей которого было подобраться как можно ближе к противнику – чтобы координаты, а, соответственно, и удары по нему, были точными. Это одна из самых опасных военных специальностей, считающаяся элитной. Надо много знать и уметь: отлично стрелять, мастерски маскироваться, быстро в уме безошибочно произвести расчет и быть морально и психологически устойчивым. В наградных документах Александра Мурзова характеризовали как мужественного, храброго, хорошо знающего и любящего свое дело. Он не раз смотрел смерти в глаза, но кто-то свыше благоволил ему: за весь период военных действий он ни разу не был ни ранен, ни контужен. Всю войну он прошел в составе взвода управления командующего артиллерией 192-й стрелковой дивизии.
В августе 1943 года дивизия отличилась при освобождении Смоленска. С июня 1944 года она перешла в наступление и участвовала в Белорусской, Витебско-Оршанской наступательных операциях. Её части форсировали реку Оршица, а 27 июня они ворвались в город Орша и очистили его от противника. В дальнейшем дивизия участвовала при освобождении города Борисов Минской области и самой столицы Белоруссии – города Минск. Первая награда – медаль «За боевые заслуги» – была вручена Александру в октябре 1944 года. Как следует из наградного листа, при прорыве обороны противника в районе города Расе́йняй, Александр Мурзов мастерством корректировки подбил две автомашины, один трактор-тягач и семь повозок с имуществом и людьми: отступая, противник забирал с собой обозы и автотранспорт. И вот подброшен резерв – рота немцев для подкрепления.
Корректируя огонь батареи, Александр «рассеял» эту роту, 25 человек были убиты.
Орден «Красной Звезды» он получил в январе 1945 года в боях по уничтожению Кенигсбергской группировки. В подготовительный к прорыву обороны противника период Александр вел непрерывное наблюдение по выявлению целей на переднем крае. В результате им было обнаружено: 75 мм батарея, 120 мм батарея, два дзота и пять пулеметных точек. В момент наступления дивизии эти цели были подавлены огнем артиллерии. При продвижении наших частей Мурзов двигался в боевых порядках пехоты, где также выявлял вновь появляющиеся цели. В бою за ст. Зеераппен он обнаружил 75 мм орудие и два пулемета противника, которые своим огнем не давали продвигаться пехоте. Он незамедлительно передал координаты целей на батарею, и они были уничтожены. Вместе с расчетами в том же бою Александр лично уничтожил трех немцев.
К медали «За отвагу» он был представлен вскоре – 13 февраля 1945 года. И снова: увидел, четко определил координаты, по которым также четко отработала наша артиллерия. К слову, в его копилке были и другие награды – медаль «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией». Война для Александра не закончилась 9 мая. Вскоре дивизия была переброшена в Монголию, в город Чойбалсан, где вошла в состав Забайкальского фронта. В ходе Хингано-Мукденской наступательной операции она перешла в наступление, преодолела Большой Хинган и к 18 августа сосредоточилась в районе города Ванемяо, где до конца сентября находилась в резерве фронта.
После демобилизации Александр домой вернуться не захотел. В его биографии много белых пятен, и сейчас сложно сказать, что послужило тому причиной. Может быть, внезапно проснувшийся дар живописца, отправивший его за парту художественного училища, тем более, что с поступлением у лихого разведчика-орденоносца проблем не было. Или любовь к женщине – то яркое, светлое чувство, о котором мечтает каждый. Во всяком случае, домой в Кольчугино он вернулся только в 1951 году. За те шесть лет, что прошли со дня окончания Великой Отечественной войны, Александр Мурзов успел закончить художественное училище, жениться и развестись. Переступив порог родного дома, он навсегда закрыл дверь в прошлую жизнь, не вспоминая ни лихую юность, ни боевые заслуги, ни семейную жизнь. Он снова все начал с чистого листа, старался писать картину своей жизни вдумчиво, основательно, размеренно.
Александр устроился на завод «Электрокабель» художником-оформителем, вновь женился, а все свое свободное время отдавал Народному театру. Параллельно с этим он много рисовал. Удивительно: проведя в Забайкалье определенное количество времени, он никогда не рисовал этот удивительный край гор и степей. В его пейзажах была неброская красота родных для его сердца мест. На полотнах много повествований о весне. Точнее, он любил то время, когда цветет сирень. И много картин посвящены именно ей: то она в капельках росы, то в букете, то деревенский домик утопает в ее цветущих зарослях. Видимо, так проявлялась любовь к Родине: кто-то видит ее в русском поле, кто-то в березке у окна, а для Александра Мурзова она была в ветке сирени.
…Зритель любил его. Отсутствие актерского образования он компенсировал богатым жизненным опытом и развитым воображением. Самым первым зрителем, критиком и советчиком была супруга, Таисия Алексеевна. Свои роли он часто проиграл ей одной, всегда прислушиваясь к замечаниям.
В свое время Александр Мурзов был гордостью местной театральной сцены, мелькал на страницах городской газеты «Голос кольчугинца». И хотя талантливого и разнопланового актера приглашали на работу в Москву, в один из столичных театров, он оставался верен Кольчугину.
С 1983 по 2006 годы режиссером Народного театра была Г.М. Дувалкина. Она так вспоминает о нем:
– С семьей Мурзовых я была знакома с детства. Мы тогда жили на улице Володарского, в доме №3, а напротив жила семья Теленковых, Таисия была женой Александра Андреевича. Они жили просто, как и все в то время. Я видела, как он приходил с работы, всегда был улыбчив и приветлив, звала его дядей Сашей.
Первая моя встреча с ним, как с актером, произошла после моего поступления на театральное отделение, где одним из условий было непременное посещение студентами всех спектаклей, что шли в драмтеатре. В этот момент был смотр художественной самодеятельности, и кольчугинский театр привез «Кремлёвские куранты» Н. Прогодина с участием Александра Андреевича Мурзова.
Помню его эффектное появление на сцене. Драмтеатр находился на тот момент в помещении театра кукол, в небольшом, уютном зале. И вдруг открывается боковая дверь, и на сцену влетает Ленин со словами:
«Революция о необходимости, которой все время говорили большевики, свершилась». Весь зал встал и зааплодировал. Это было незабываемо.
Когда, отучившись и вернувшись в Кольчугино, в 1983 году я стала набирать коллектив, ко мне пришли все те, кто большую часть своей творческой жизни провели с предыдущим режиссером народного театра А.А. Скоромниковым – А.А. Мурзов, А.И. Кузнецов, Б.М. Захаров, А.И. Шкуридин, С.И. Фенюшин. Они работали как профессиональные актеры, все были органичные в своих ролях.
Александр Андреевич выступал в трех ипостасях: как художник-оформитель, как гримёр и как актер. В спектаклях по трилогии Н. Погодина: «Третья патетическая», «Именем революции» и «Кремлевские куранты» он играл Ленина. Александр Андреевич серьезно подошел к этому образу, прочитав все его труды, посмотрев фильмы о нем, портреты, написанные художниками, сам он тоже делал наброски. Все это, по его признанию, необходимо было для понимания масштаба личности вождя мирового пролетариата.
Сам он лично был доволен этой ролью, с ней он проехал всю Владимирскую область, выступая на всех больших мероприятиях. Для этих целей ему даже был выделен броневик. Эта роль в его исполнении имела необыкновенный успех.
Первый спектакль, в котором я решила задействовать «старую гвардию», были «Деревенские зарисовки» по В. Шукшину, в нем же были и маленькие отрывочки «Микроскоп», «Петя» – в последнем Александр Андреевич Мурзов играл деда, который пытался передать внуку все, что знал сам. Во время премьеры вдруг отключается свет, а ему нужно было с печки слезть. Слезая в темноте, он ударяется о деревянную стойку, и зрители, в числе которых находятся члены комиссии, слышат отборный мат: «Такую-то мать, свет выключили». Но все решили, что так и было задумано. Я сильно переживала, ждала реакции. Через три дня после премьеры Александр Андреевич зашел в мой кабинет со своей коронной фразой: «Революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась» и успокоил: «Ты не волнуйся, знаешь, как всем понравилось! Меня почему три дня не было – они остались у меня ночевать, поили меня несколько дней. Все хорошо, им понравился спектакль».
Иногда после индивидуальных занятий, когда мы работали над ролью, он рассказывал о себе, о своих увлечениях женским полом – не помнил во мне свою соседку, с которой был приветлив. Однажды перед одной из премьер его супруга Тая, узнав меня, сказала: «Так это и есть соседка наша, Галя Балукова». Он не на шутку распереживался и запричитал: «Вот я ж, старый дурак, нашел с кем делиться!».
А.А. Мурзов должен был сыграть Дервоеда в спектакле «Рядовые» А. Дударева. Я узнала адрес А. Дударева, написала ему письмо с просьбой разрешить самодеятельному театру сыграть это произведение. Он разрешил.
Текст роли для Александра Андреевича был переписан от руки. Начались репетиции, и вдруг он заболел, его положили в больницу. Вся труппа надеялась, что все обойдется, и он выйдет на сцену. Он написал мне из больницы записочку, где говорилось: «Я очень хотел бы сыграть роль Дервоеда, потому что военное время для меня было важным моментом в жизни, но по своему состоянию сделать этого не смогу. Очень жалею, что не смогу сыграть». А потом супруга пришла и сообщила о его смерти. Мы всем коллективом пришли к ним домой, чтобы попрощаться, не могли не прийти. Я попросила своего супруга Виктора Давыдова написать что-нибудь: когда такое случается, всегда трудно подобрать слова утешения. И он написал:
«Не надо оваций, не надо хлопков,
Он тешился этим не раз.
Лишь светлая память о мудром творце
Останется в сердце у нас».
Бандит, разведчик, художник, актер – Александр Андреевич Мурзов жил, словно примеряя на себя те роли, что подкидывала ему жизнь. И в каждой из них он был гармоничен и незауряден.
Е. МУРЗОВА,
фото из семейного архива
“ГК” № 3 от 29.01.2025
Напишите первый коментаторий